Письмо лаконично и весьма инфомативно. Трэверс читает его дважды и аккуратно складывает пергамент в ящик стола, в этот раз не накладывая на него защитные чары — все то, что при обыске может вызвать подозрения, уже давно надежно перепрятано в спальню Алексис. Айвор никогда бы не подумал, что испытает подобное разочарование: Темный Лорд исчез. Трэверс, определенно, не мог поверить в то, что по-настоящему могущественный волшебник мог умереть в считанное мгновение, не оставив для себя каких-то путей отступления или запасного плана, а потому не спешил называть Волан-де-Морта мертвым. Но — он не мог не согласиться — этот момент действительно оказался переломным для жизней тех, кто верно служит его идеалам. За последние несколько месяцев осторожность Трэверса стала практически наваждением; однако, очень хорошо помня вид иссыхающего на глазах из-за своей паранойи Элджера, Айвор намеренно удерживает себя от крайностей. Сейчас больше, чем когда-либо, нужно владеть эмоциями и не поддаваться резким порывам — это определенно может вызвать неудобные вопросы, отвечать на которые Трэверс не очень то и хотел.
В поместье Айвора встречает Люциус. Задаваемый вопрос не ставит Трэверса в тупик и не кажется неуместным: он прекрасно понимает опасения Малфоя относительно «волков в овечьих шкурах» и даже не думает оскорбляться.
— Сибилл. Я звал ее Сибилл. Маргарет — слишком длинное и не такое звучное. О, Люциус, ты знаешь, как сильно я любил свою жену, — уголки губ Айвора чуть приподнимаются, когда он видит в глазах Малфоя понимание: он, пожалуй, единственный на этой встрече человек, который более-менее осведомлен о всех «прелестях» прошлого брака Айвора. Без неприятных подробностей, конечно. А это значит, что даже опытный аврор — каким бы искусным актером и манипулятором он ни был — знать об этом просто не мог. Трэверс отмечает про себя, что Малфой весьма грамотно подошел к выбору «контрольных» вопросов и ему за это стоит отдать должное. Несмотря на то, что он еще молод и зелен, его действия кажутся вполне оправданными, а решения — мудрыми.
В столовой пахнет весьма неплохо; Нарцисса выглядит слегка взволнованной и, как всегда, сияет. От ее улыбки и сверкающего взгляда Трэверсу резко хочется выпить.

Мадам Малфой напоминала ледяную статую, которую по недоразумению кто-то забыл убрать из столовой дома Малфоев. "Блистательного дома Малфоев", - каждый раз поправляла себя Нарцисса, когда замечала устремлённый в спину взгляд свёкра, который к старости окончательно укрепился в своей идее жить в уединении, или взгляд с одного из фамильных портретов, которые сверкали бесцветной сталью холодных глаз в полумраке викторианского особняка. В том, что в этом доме не могло бы секретов, Нарцисса знала наперёд; но каким образом тайны достигали ушей лорда Малфоя, если леди Малфой их никому не озвучивала, было по-прежнему тайной.
- Мистер Трэвэрс, - вежливо улыбнулась Нарцисса высокому мужчине, который первый пожаловал на "ужин". Никто из тех, с кем был так или иначе связан её супруг, не был в прямом смысле слова симпатичен Нарциссе - и никому из них она не улыбалась неискренне. - Мистер Лестрейндж, - она кивнула зятю, кивая в ответ на его слова. - Прошу Вас, ваши места вот здесь, - леди Малфой с той же женственностью указала на виньетку поверх золотой тарелки, на которой значилось "А. Трэверс". - И вот здесь, - зятя женщина проводила на место по левую руку от себя за тем же круглым столом, накрытым на семерых, где стояла такая же виньетка - "Руд. Лестрейндж". - Вам, конечно, потребуются эти конверты, господа, - помимо мест за столом в руки волшебников были переданы два твёрдых конверта с одинаковым содержимым. - В них то, что сегодня должно было бы обсуждаться. На досуге можно почитать и оставить на видном месте.
Леди Малфой отправилась из столовой назад в гостиную, и, встретив остальных "приглашённых", заняла своё место за столом - между зятем слева и собственным мужем справа.