События в жизни Нарциссы происходили слишком быстро - и это только за последний год; что же говорить о том, что должно было бы произойти в обозримом будущем? Она старалась не думать о том, что то, что провернули и с ней, и с Беллатрикс Сигнус и Друэлла, в общем и целом, называлось модным словом "многоходовочка" - и всё ради того, чтобы прикрыть позор, учинённый Андромедой. Дважды героиня; Нарцисса скривилась, когда в белокурую головку приходили мысли о бывшей сестре, сначала отличившейся побегом из дома с магглом, а потом - рождением от него ребёнка. Совершить убийство чести было бы куда проще, и Блэки проявили неслыханную гуманность по отношению к падшей женщине, оставив её в живых и даже не проследив за полной изоляцией Андромеды. Впрочем, наверное, это было и невозможно?
Замечание Беллатрикс о Малфое, на которого при случае можно было бы найти управу, заставило Нарциссу согласно и вежливо кивнуть - а также вынырнуть из своих мыслей и поднять глаза из чашки чая на любимую сестру. Слава Богу, ты осталась.
- А, конечно, - Нарцисса рассеянно поставила блюдце прямо на подлокотник кресла, которое придавливала к полу. Кажется, она забыла выпить свои травки, чтобы не уподобиться Андромеде в ближайшее время. Улучив момент, она достала из маленького мешочка на поясе, грустно бряцнувшего содержимым, небольшой матерчатый пакетик; буквально щепотка тёртых семян акации утонула в чашке чая. Нарцисса снова сделала небольшой глоток. - Но Люциус хороший муж, он заботлив, внимателен, не нарушает личного пространства...
И это, как могло бы показаться обычной британской жене семидесятых, и было плохо; обычно мужья занимались с жёнами любовью чуть ли не на столе в рабочем кабинете, несли милые глупости на ухо, а зарплату - в дом, болели за какую-нибудь команду по чему-нибудь и жену рядом сажали на важных матчах. Но откуда аристократке было знать, как бывает, тем более, у обычных людей, когда сама эта аристократка - верх исключительности во всех смыслах? Люциус спал в одной комнате с ней, в одной постели - и это уже казалось чем-то из ряда вон выходящим и новомодным. Нарцисса не жаловалась. Она вообще открывала свой ротик только по исключительно большим церковным праздникам, в список коих не входила банальная жалоба на забранное одеяло или чего там ещё создаёт проблемы.
- Я этого не одобряю, Белла, - сделав ещё один глоток, Нарцисса поморщилась в укоризненной мине, но более ничего не добавила, послушно встав с кресла и подойдя к каминной полке. Книга действительно лежала - красивая, идеальная. Пожалуй, из двух представительниц древнейшего семейства Блэков только Нарцисса могла приставить к обычной книжке эпитет "идеальная", оценив тиснение букв, фолиант, переплёт, форзацы, отдававшие книжной пылью и вековыми знаниями... Продолжать можно было долго. Без лишних вопросов взяв фолиант в руки, Нарцисса достала волшебную палочку, постучала по нему:
- Reducio, - и отправила уменьшившийся том по защитной магии в мешочек, где можно было найти самые разные и самые нужные предметы для такой необычной домохозяйки. - А это что за милая безделушка? - в руках Нарциссы оказалась статуэтка, костяная, от прикосновения зашевелившаяся. Это было скульптурное видение легенды о принцессе Лорелей, ещё и оживлённое магией, оно выглядело чудесно. Завороженно разглядывая волосы фигурины, струившиеся по скале, на которой сидела девушка, тщательно расчёсывая их, мадам Малфой не заметила, как в комнате стало на одного человека - мужчину - больше; от неожиданности руки выпустили статуэтку - но никак не раньше того момента, как глаза Нарциссы увидели и зафиксировали мужа сестры, мистера Родольфуса Лестрейнджа. И вот теперь думайте, специально ли она это сделала - или от взаимной любви, связывавшей её и дорогого во всех смыслах зятя.

- Всего лишь статуэтка? – мысленно повторив услышанные слова, Рудольфус оторвался от созерцания обломков и медленно перевел взгляд на Беллатрикс, желая удостовериться, не сошла ли супруга с ума. Приравнять артефакт его матери к бесполезным безделушкам было в глазах мага все равно что обозвать гобелен с фамильным древом Лестрейнджей безвкусной вышивкой. Непростительное оскорбление или непроходимая глупость! Однако Белла была достаточно осторожна и умна, чтобы не совершать подобных оплошностей, а потому ее слова еще больше разозлили мужчину.
Молча наблюдая за тем, как жена с помощью заклинания заставляет разлетевшуюся на множество осколков фигурку вновь стать единым целым, волшебник с трудом сдерживался от того, чтобы в довольно грубой форме не высказать все, что он думал о ее наивных миротворческих стараниях. Присутствие в комнате миссис Малфой несколько охлаждало его гнев: Рудольфус не хотел затевать семейную ссору при посторонних, даже если посторонняя была всего лишь одна и одновременно являлась не только почти частью семьи, но и виновницей назревающего конфликта.
- Пылится? – угрюмо переспросил волшебник, не отрывая злобного взгляда от довольного лица Беллатрикс, очевидно, гордившейся тем, как она ловко разрешила возникшее «недоразумение». Он хотел сказать еще что-то, но замешкался, пораженный наглостью той, с кем имел неосторожность связать себя узами брака. Порой эта женщина сводила его с ума! Вот и сейчас! Она радовалась как ни в чем не бывало. А Лестрейндж испытывал острое желание запустить в жену только что восстановленной статуэткой, лишь бы стереть улыбку с ее губ. Неужели Белла за столько лет совместной жизни не смогла понять, что его волнует целостность рода, а не внешний вид фамильных реликвий? Фигурка была словно материализованным воспоминанием о матери, памятью, которой он когда-то хотел поделиться со своими будущими детьми. Мужчина приблизился к каминной полке, все еще горя желанием забыть о правилах этикета и…
- Что-то не так, Рудольфус? – ироничный вопрос Нарциссы прервал мрачную череду размышлений волшебника. Он обернулся, рассматривая безэмоцианальную, словно недельный труп, родственницу. Идеальное спокойствие. Поразительная прозорливость. Как в школьные годы, сестры Блэк одна за другую! Угораздило же его связаться с этими бестиями!
- Ну что вы… - подавляя желание выставить гостью за порог дома, волшебник даже попытался изобразить хотя бы подобие улыбки, но это вряд ли ему удалось: очень трудно проявить дружелюбие, когда тебя успели довести до белого каления. – Осматриваю последствия вашей любознательности.
Лестрейндж пристально смотрел в голубые глаза Нарциссы, не преминувшей вновь поупражняться в остроумии, вспомнив о богатстве своего мужа и бесценности магии.
Мерлин! С каким бы удовольствием Рудольфус собственными руками придушил бы назойливую гостью! К сожалению, сделать этого он не мог. Убийство родственников из-за уничтоженных артефактов  и пары резких фраз – слишком детское решение, чтобы применять его на практике.
- Не беспокойтесь. Мы достаточно обеспечены, чтобы позволить себе услуги изготовителя артефактов, - маг глубоко вздохнул, отгоняя ненужные мысли. Ему было все равно, что подумает про его манеры эта холодная, надменная женщина, так неудачно приходившаяся родной сестрой его супруге.
- Но все-таки я рад, что вы ограничились только статуэткой, а не сожгли для комплекта пару портретов моих предков, - внешне сохраняя спокойствие, произнес волшебник. Помедлив, он сел в кресло, стоявшее слева от Нарциссы.
- Вы же не будете против, если я присоединюсь к вам? – вопрос был задан скорее для того, чтобы соблюсти правила приличия, чем выяснить мнение сестер Блэк, сплотившихся для отражения атак нежданного врага.

- Нельзя давать домовикам спуску, верно. Эти животные, хотя и обладают недюжинными талантами ведения хозяйства, совершенно ленивы без твёрдой хозяйской руки, - со знанием дела добавила Нарцисса, сунув свой нос в дела домашние хозяев огромного дома. Впрочем, она не стала добавлять, что сама она совершенно не выстраивает по стенке домовых эльфов, да и, в общем-то, они и сами бьются головками об стенки, если сделали что-то не так - так уж повелось в этой вековой традиции, в которой волшебники носили короны из духовных способностей к магии, а остальные существа должны были им прислуживать. Почему? К чему вообще задавать подобные вопросы, если так есть?
Рудольфус напоминал огромный жестяной чайник, закипавший от эмоций, которые, казалось, вот-вот польются через край. Привыкшая к олимпийскому спокойствию собственного супруга, которое, впрочем, иногда разбавлялось ничем не объяснимыми приступами постельной горячки, Нарцисса совершенно не находила ответа на вопрос о том, почему мистер Лестрейндж-старший ведёт себя как маленькая школьница, нашедшая осколки разбитой фарфоровой куклы и, по иронии судьбы, плачущая над этим, хотя завтра таких кукол у неё было бы сто. Сто тысяч. Сто тысяч прекрасных фарфоровых Елен со стеклянными глазёнками, и каждая - магически оживлена; впрочем, состояние Лестрейнджей оценивалось всё равно во много, много раз больше - если измерять его куколками для школьниц, то таких игрушек Рудольфус мог купить для всего земного шара.
- Не прекращу беспокоиться, пока не заглажу свою ничем не объяснимую огреху, Рудольфус, - комичности ситуации добавляло и то, что интонации Нарциссы Малфой, её выражение лица, её жесты - словом, всё выдавало в ней человека, который бы в последнюю очередь кинулся бы заглаживать свою вину. Манеры, впрочем, у леди Малфой были на высоте всегда. Так нужно было сказать - она так и сказала. И сделала ещё глоточек замечательного цейлонского чая. - Рудольфус, чтобы жечь портреты предков, нужно иметь на то мотивацию. Я достаточно люблю вашу с Беллатрикс семью, чтобы не иметь таковой. Люциус замечательно разбирается в артефактах, он настоящий ценитель и эксперт, я уверена, что он пришлёт вам взамен нечто не менее ценное, - правда, не раньше, чем сам убедится, что для него безделушка не имеет ценности. Мадам Малфой веселил подход мужа, который с лёгкостью мог вручить жене посуду для битья, но только если посуда была обычной, пусть и для волшебников. Если речь шла о том, чтобы расколошматить парочку каких-нибудь реликвий, Люциус, наверное, обездвижил бы жену прежде, чем Нарцисса бы подумала о том, что где-то в теории она могла бы помочь вещичке закончить земной путь при встрече с каменной стеной мэнора. - Я тоже рада вас видеть. Есть ли новости из Гринготтса? Наши ушастые друзья всё так же любят финансы?