Питера тошнит. Вид разорванных в клочья трупов магглов — точнее, того кровавого месива, что осталось после взрыва — определенно воздействует на слабого желудком Петигрю крайне болезненно даже спустя какое-то время. Когда его ни разу не сытный завтрак выходит наружу, Питер чувствует тягучую горечь на своих губах. Но причина этому — далеко не муки совести. Просто вид крови до сих пор вызывает в Петигрю нереальные по своей силе ощущения, что приводит к неестественной, но определенно носящей защитный характер реакции. А эти рефлексы в организме Питера работают гораздо лучше, чем любые другие.
После того происшествия даже он понимает, что в мире магглов теперь не удастся скрыться от любопытных глаз. Все в курсе, что во время той стычки Петигрю умер и от него остался лишь палец (обрубок которого, между прочим, постоянно зудит и напоминает о себе неприятным покалыванием), а злодей Сириус убил Лили и Джеймса Поттеров. Точнее, сдал их, но толпу разве сильно интересуют подробности? Брошенная вскользь фраза может стать причиной для скандала, а уж об о громком высказывании и говорить не приходится: буквально через несколько мгновений оно уже у всех на устах. Питер заплатил справедливую цену за свою жизнь, но его все-таки самую малость заботит тот факт, что Блэк рано или поздно отправится в Азкабан — вероятность того, что пес докажет свою непричастность, определенно страшит Питера достаточно, чтобы окончательно не похоронить Сириуса в своих воспоминаниях. А значит сейчас — как, в принципе, и всегда, но в данный период особенно — Петигрю нужна чья-то защита. И первые, о ком он думает, сжимая потертую колдографию, это далеко не изображенные на ней люди.
Когда он оказывается на территории поместья Лестрейнджей, небо окрашивается в темные тона. Сгущающаяся темнота становится хорошим подспорьем для и без того вполне незаметной маленькой серой крысы. Изначально Петигрю не хотел проникать в дом крадучись, исподтишка — ему казалось, что в этом случае вероятность бесцеремонного выстрела лишь возрастет, когда как открытое посещение дома Беллатрисы и Рудольфуса определенно не будет вызывать никаких дополнительных вопросов. Но только в том случае, если Питера не увидит кто-то еще. Учитывая такое обстоятельство, как посторонний глаз, идея скрываться имела под собой довольно твердую почву.
Правда, Петигрю не учел и еще один факт: у таких волшебников, как чета Лестрейнджей, есть хорошая охранная система. Которая оповещает их о приходе незваного гостя намного раньше, чем Питер успевает обратиться в человека, а потому эту форму он принимает уже непосредственно перед хозяевами дома.
— Нет, пожалуйста! Не стреляйте! — вскидывая руки вверх и показывая, что его ладони абсолютно пусты и расслаблены, Петигрю начинает мелко дрожать: ему почему-то очень слабо верится в то, что ему поверят.
Даже в том случае, если он выложит на стол абсолютно все карты.

Сон Беллы был потревожен: недолго размышляя, она схватила палочку и отправилась за мужем, который среагировал быстрее. Оба они были готовы к подобным ситуациям в любое время дня и ночи. Нужно было проверить, всё ли в порядке, прежде чем задавать глупые вопросы "что это?" и "мне стоит опасаться?"
Опасаться стоило всегда, это они оба уяснили ещё в первые годы своего служения Лорду.
В тёмной комнате не слышалось ни звука. Яркая вспышка Люмоса ослепила Беллу на мгновение, но она, зажмурившись было, поспешила снова открыть глаза.
Рудольфус уже бросился на Питера Петтигрю, который по какой-то причине оказался в их гостиной. Ни Белла, ни Рудо его, конечно, не приглашали выпить с ними чашечку чая — да и поздновато для таких визитов, тебе не кажется, Питер? Рвущееся с губ вслед за мужниным "какого драккла" получилось почти неслышным.
— Если появятся, сдадим его, как вора, — произнесла Белла, так и не опустив палочки. — Или убийцу.
Она, на самом деле, лихорадочно обдумывала, как обставит появление Питера в своём доме, если придётся: она уже и так неплохо подставилась с тюрьмами, а тут такой повод связать Лестрейнджей с преступным пожирательским миром... Она, впрочем, выдохнула: Питер превратился из крысы в человека прямо у них на глазах, навряд ли доблестным блюстителям порядка придёт в голову следить за каждым животным, которое обитает в окрестностях дома четы Лестрейндж.
Да и, в конце концов, у подстроившей свою смерть крысы достаточно поводов держать зло на семью своего бывшего лучшего друга.   
— Что тебе нужно, Питер? — её голос слабо напоминал интонациями голос старого приятеля. Белла до настоящего момента была уверена, что Питер действительно погиб: и что кузен отбывает наказание вполне заслуженно, пусть и не совсем с той предысторией, которая имела место быть.
Сигнальные чары, охраняющие дом, пока молчали: то ли хвоста нет, то ли пока бездействуют.

Рудольфус сильнее сжимает пальцы на шее Питера, перекрывая доступ воздуха. Конечно, удушить мальчишку одной рукой не получится, но магу доставляет удовольствие наблюдать, как жертва безрезультатно пытается вырваться. Петигрю, нарушив все правила приличия, влез в их дом и должен поплатиться за это. Лестрейнджа не интересует, что хочет сказать в свое оправдание горе-взломщик. В конце концов, это абсолютно не имеет значения: Питер знает о его с Беллой причастности к Пожирателям Смерти и должен умереть. Ничего лично. Банальное недоверие и нежелание провести остаток дней в Азкабане. Каждый сам за себя. Жаль, что Сириус оказался настолько бесполезен, что даже не смог убить предателя. Слабак.
Охранные чары не срабатывают во второй раз, уверяя мужчину, что Петигрю пришел один. Но этот замечательный факт не только успокаивает волшебника, но и утверждает в мысли, что с неожиданно воскресшим коллегой надо разобраться прямо сейчас, не давая шанса вновь превратиться в крысу и скрыться драккл знает где. Питер трус и подлец. Он не пойдет в Аврорат, но из мести вполне может отправить в Министерство милое разоблачительное письмо. По крайней мере, так считает Лестрейндж.
- Если появятся, сдадим его, как вора, - раздается за спиной тихий голос Беллатрикс. Она не пытается остановить мужа, но ее здравое предложение действует лучше любых уговоров. Рудольфус глубоко вздыхает и отпускает мальчишку, делает несколько шагов в сторону, неподвижно замирает, наблюдая за его судорожными попытками объясниться.
Наглость Питера зашкаливает: не побоялся ворваться в чужой дом, а теперь просит убежища у хозяев. Надо быть полным идиотом или иметь нечто чрезвычайно ценное, способное убедить разозленных «товарищей» оставить непрошеного гостя в живых, чтобы отважиться требовать подобное.
- И почему мы должны тебе помогать? – спокойно спрашивает маг, мысленно прикидывая, где надежнее будет спрятать труп Петигрю. Не хватало еще, чтобы авроры случайно обнаружили целое тело того, от кого остался лишь палец.

Тихий, уже не такой разъяренный голос Рудольфуса ни разу не успокаивает; точно также, как и слова Беллатрикс, несущие определенно положительный смысл, но звучащие насмешливо и даже ожесточенно. С того момента, как он оказался в доме Лестрейнджей, Питер успел пожалеть о своем приходе как минимум дважды: встретившись затылком со стеной и чуть не задохнувшись; сейчас, когда холодные пальцы мадам Лестрейндж касаются его подбородка, это происходит в третий раз.
— Вы... Вы что?! Я... Я ничего не делал с ним! — Петигрю непонимающе таращится на Беллу; спина холодеет от ее взгляда: настолько глаза хозяйки дома глубоки и черны. — Пожалуйста... Поверьте мне.
Питер еле сдерживается от того, чтобы не зарыдать. Ему страшно. Он боится той ситуации, в которую загнал самого себя. Сейчас он думает, что нужно было и дальше отсиживаться в норе, возможно, навсегда оставаясь в крысином облике. Нужно было забыть о возможности вернуться к нормальной жизни — особенно после того, как подстроил собственную смерть.
Но Петигрю понимает одно: он здесь и сейчас, живой и лишь слегка потрепанный, с девятью пальцами на руках. И ему необходимо доказать этим людям, что он далеко не бесполезный кусок крысиного дерьма, коим в данный момент кажется им обоим (Питер, несмотря на свою узколобость, это понимает и без слов), а действительно необходимый член организации — той организации, идеалам которой служит до сих пор.
— Я... Я выдал ему место, где прятались Поттеры, — голос Питера вдруг перестает дрожать, а лицо больше не искажается гримасой испуга. — Я был хранителем тайны. Я отдал их ему в руки. Но, клянусь Вам, я не знал, что все обернется... Этим.
Петигрю замолкает, не в силах опустить голову из-за пальцев Беллатрикс, стягивающих его челюсть очень настойчиво, а потому обессиленно обмякает и смотрит прямо в ее темные глаза.

Белла нахмурилась. Лорд был у Поттеров, это они тоже знали. Питер получил свою метку за особенные заслуги перед Господином — это им тоже было известно... только им. Выглядело стройно и правдиво, Повелитель не взял с собой даже своих верных товарищей из первого круга — разве он стал бы просить сопровождать его жалкого крысёныша? Однако Беллу всё ещё смущали обстоятельства смерти Повелителя, поэтому она сухо кивнула на предложение мужа и дёрнула подбородок Питера, заставляя смотреть себе в глаза.
— Не моргай и не вертись, — скомандовала она. — Иначе будет больно.
И это звучало совсем не как предупреждение — скорее, как угроза.
Ей хватило пары минут, чтобы удостовериться, что память Питера не была подчищена (по-крайней мере, видимых следов тому не наблюдалось) и что он говорил чистую правду.
— Он не врёт, — бросила она мужу.
Она потрепала Питера по щеке и выпустила из своих цепких пальцев.
— Присядь пока, Питер, — голос её стал куда любезнее, интонации смягчились. — Нам с Рудольфусом нужно переговорить.
Она щёлкнула пальцами, вызывая домовика.
— Если мальчишка сбежит, я убью тебя, — пообещала она ушастому существу. Тот склонился так низко, как только мог. Белла кивнула мужу и направилась в коридор.
— Нужно что-то с ним делать, — произнесла она тихо. — Отпустить его мы не можем, придётся оставить здесь или убить.
Она прислонилась к стене, задумавшись.
— Он может что-то знать про людей Дамблдора. Он может пригодиться, как думаешь?